когда анна рождается в семье джекилл, герберту уже десять лет. кажется, слишком большая разница, чтобы когда-либо поладить, но герберта учат правильным вещам: всегда защищать сестру и не давать ее в обиду. слова, застрявшие в его мозгу даже после того, как родителей не стало.
анна растет красивой девушкой. кроткой, прилежной ученицей. анна отлично владеет несколькими музыкальными инструментами, и для всех невероятная радость побывать в комнате, толком не разговаривая, а просто наслаждаясь тем, как льется чудесная мелодия из-под тонких девичьих пальцев.
герберт становится полицейским, анна вместе с родителями искренне гордится им, первой встречая с объятиями, получая извечно наставления матери, что для леди анна слишком не сдержанна и чересчур улыбчива. анна улыбается опять тем самым обезоруживающим образом, какой вы только можете себе представить, и ей все прощается вмиг.
семья джекилл не может быть еще более радостной и благополучной: не бедствующий род, старший сын, которому пророчат подвиги на улицах лондона, красавица-младшая дочь, чья замужняя жизнь складывается чудесно — на свадьбе герберт клянется сестре, что он будет рядом не только для нее, но и для ее мужа с их будущими детьми.
а потом герберт погибает.
по крайней мере, так убеждена семья. это то, что им сказали, принося свои искренние соболезнования, с опущенной головой делясь, что герберт был отважным мужчиной, не боящимся бросать вызовы там, где струсит другой. они утверждают с сожалением, что это то, что погубило его. но анна стоит в стороне, пока две ее дочери играются в комнате наверху, чувствуя, что что-то не так. она бы поняла, если бы брат умер. она бы испытала невыносимую боль, но ее сердце колотится в груди отчаянно быстро, потому что у нее есть ощущение, что герберт в большой опасности. не мертв.
очень жаль, что нет. в великобритании того мрачного исторического периода, когда удар больших часов означал не только время, но и пробивал час, когда все жители лондона должны немедленно скрыться по домам, чтобы не попасться патрулю по отлову сверхъестественных рас. боже, храни королеву.
анна идет в комнату дочерей, потому что она слышала их смех. она открывает дверь, чтобы застать распахнутое окно и девочек, допрашивающих дядю — живого, чересчур живого, — почему он не навещал их раньше. у анны порыв не обнять брата, как то бывало раньше, а схватиться за оружие. отпечаток случившегося перерождения герберта — его похолодевшие глаза. анна приказывает девочкам ложиться спать, с дядей она поговорит сама, чтобы скорее прогнать, не принять, чтобы обвинить его, что он обещал защищать их, а не подвергать опасности, являясь в их дом чудовищем в момент патруля. ей кажется, что она наговорила много ужасных и обидных слов, которых герберт не заслуживал, но которые выслушал внимательно, кивнув и исчезнув, будто его никогда не было.
она все равно продолжала знать, что он где-то рядом. каждый новый заголовок в газете о неожиданной смерти в переулке. ночной мститель. убийца убийц. дьявол ночного лондона. у ее брата было много прозвищ. она видела мельком его пальто на соседней улице, сильно сжав губы в тонкую линию, понимая, кто патрулирует местность рядом с их домом, кроме полицейских. да, герберт и впрямь всегда был рядом.
когда смерть от попадания под карету унесла жизнь любимого мужа анны.
когда туберкулез по очереди отнял у нее двух дочерей.
когда ее плечи содрогались от бесконечных рыданий, она с остервенением била кулаками по полу, а рука бесшумного гостя опустилась на ее плечо.
ведь он — в числе прочего — обещал всегда еще и защищать ее.
[/float] 
[/float] 
[/float] 
[/float] 
