белое пятно перед глазами - растоптанная на свалке картонка кэп-н-кранч; впрочем, такое же небольшое, как вымазанный дерьмом ус, но перед глазами эйда неловко растопыривающий руки трикс (и в свои объятия манит так же). наверное, - напоминает, - не такое уж и белое (вообще нет - подчеркнуто). он силится вспомнить, такое где-то было, пальцы гуляют по картотеке, буквы на корешках выцвели, где-то можно прочитать - тоуб хупер. еще через дюжину папок - с** рэйми, а после о'бэннен.

между делом трутень лежит и завывает. пятница! эйд почти - хаха - ликует; у него свое расписание - трутень - точно пятница. за-за-заика приходит завтра (зачеркнуто). заика в прошлую субботу говорит, что ему нужно сменить коронку! точно, - тон извиняющийся или разочарованный? - точно-точно приду, но через две недели. заику было бы почти жалко; на трутня эйд смотрит безучастно.

он едва ли не подпрыгивает на месте. когда перед глазами дырявый рот заики, громкое - хлоп! хрясь - приводит в чувство; точно, теперь вместо заики будет медведь (подчеркнуто несколько раз, страницу чернила истерли в труху).

в гуд таймс эт дейви вейнс стульев нет, поэтому эйду приходится неуклюже переминаться с ноги на ногу, царапая ногтем липкий след из предсмертных вздохов симпатичной блондинки; у нее на шее огромная ДУРА - полумесяц своим нижним концом царапает кожу, соблазнительно ныряет между грудей и при каждом нервном и булькающем выдохе возбуждающе подскакивает. между делом эйд вворачивает свое пьяное - я бы посмотрел поближе на твою лунную призму; в ответ ее размашистая пощечина, руку, конечно, она поднять не может. ее механические заученные движения лишь вновь и вновь тянутся к мартинке, но в глазах четко - такому неудачнику как ты я не дала бы даже под флаккой.

пор фавор, мами, меня со дня на день в чан - ссука - в чан с кислотой опустит этот хер. подробности он смакует исступленно; за вечер в гуд таймс историю эту рассказывает четыре раза. с нарастающим градусом он весит сто, весит сто десять, весит сто пятьдесят килограмм; и росту в нем прибавляется соответственно. и срет он, кстати, железом.

- погоди, пожалуйста, блять, перестань умирать, - тупой болью свербит в висках; лотте себзде учит его принимать любую проблему стойко, он пытается сделать пару глубоких вдохов - старая шлюха за свой курс дерет двадцатку - и восстановить поток мыслей; осечка происходит ровно в тот момент, когда монотонный голос себзде весело предлагает эйду подышать, сссука, маткой.

- последнюю двадцатку из-за тебя проебал, - все началось, когда в ноздри ударил кислый мускусный аромат. ТОЧНО! не моется он, блять, что ли - подумал я и постарался не обоссаться от страха (ловко - как и, хехеха, всегда - он запускает руку в трусы, пару раз мнет в ней свой СУХОЙ член и выдает скомканное - фуххххх). ТОЧНОТОЧНО! я сказал, чтоб он не прижимался, мол, пиздой немытой от него воняет, а он с катушек слетел. но это же правда, медведь знает, что трутень последний раз мылом пользовался, когда они с лимонадом натянули ту рыжую красотку вдвоем; ну, помнишь, лимонад еще ему на ногу случайно накончал.

раджер взялся из ниоткуда; конечно, в ход он его пустит вряд ли - бедняга эйд знает; ему скорее ноги отрежут или вилку в глаз засадят. но он мне к паху его приставил, блять, если бы он не выглядел, как внебрачный сын кейтлин дженнер, я бы, может, даже возбудился. тогда-то малыш и дал деру, раз - ловко толкнул эту гору синта-6 и поминай, как звали.

разумеется, - кивает головой важно, цокает языком и вглядывается в вывернутое под неестественным углом колено, - он сам виноват, мог бы и отъебаться спокойно.
но помочь надо.

своим мыслям глухо вторит: прости, красавчик.
рупором складывает руки и кричит вниз: и прости, что сказал, что от тебя пиздой воняет.
кричит: ну вообще-то воняет, но я не должен был тебе об этом напоминать. полежи, я сейчас спущусь и помогу тебе.

снизу ухает; виктор и. рат поначалу пытается выгрызть себе путь прямо через желчный пузырь, а потом не находит ничего лучше, как по гортани подниматься прямо к горлу. маленький шерстяной комок такой же тошнотворно мерзкий, как и ебало дригера и спенсера найта, поэтому, в конце концов, он больше не может сдерживаться. об устланную только-только кровлю бьется мешанина из ризес паффс и пары литров баргз; от вида торчащего наружу мяса эйд шумно выплевывает свой скромный завтрак и без сил опирается о стену для небольшой передышки - еще секунду, пупсик дженнер, дай мне секунду, и я спущусь. впрочем, спускается он раньше. удар о рулонную кровлю резкой болью отзывается в висках. вместе с тем, эйд с прискорбием понимает, что на крыше стен и вовсе нет.

я убил человека (зачеркнуто, перечеркнуто крест накрест. серьезно, блять, ЭЙД, ЗАЧЕРКНУТО ДВЕНАДЦАТЬ РАЗ).

эйд смеется нервно; внизу зрелище - теперь - еще более тошнотворное. между прочим, он смотрит на поцарапанный экран его - трутнева - телефона и смеется; в общем-то, от трутня, что называется, места мокрого не осталось - ХАХА - буквально, а телефон едва-едва поцарапался, горилла, сука, гласс. зажав кнопку ответа он так и стоит, с открытым ртом оглядывая разлетевшуюся на куски тушу пиздоглазого, пока в динамике свербит металлический голос медведя. гавкает, мол, ты че, хуерылый, язык проглотил.

очередным нервным смешком эйд ухает в микрофон, а после неестественно писклявым голосом наконец выдает:

- как бы это так сказать... не то чтобы проглотил.. у него больше нет языка. и головы, вроде бы... как бы.. тоже, ну. НЕТ

рафаэль изучает. на лакированной поверхности джей би льюис краска потрескалась; кровоточащими ранами время обнажило спрессованные опилки. чуть поодаль тупым лезвием выведены оскорбления и признания.
рафаэль изучает, объективом выцеливает каждую мелочь; видит двенадцатый или двадцать пятый. каждый сотый зафиксирован глифоскопом. знакомая картина удавкой стягивает яремную вену; в этот раз он дышит сбивчиво. на каждом выдохе силится устоять на ногах. блеск кровожадных глаз ощущает почти физически; раз. улыбку на лице выводит искаженную; масляными красками он гармонично вписывается в увенчание терновым венцом. на каждом выдохе рафаэль выглядывает из-под сведенных тупой болью и страхом бровей. в экстатическом возбуждении стреляет робкими взглядами, каждая часть триптиха в стеклянных зрачках отражается яркими вспышками. два. на обнаженных клыках кровь еще не успела высохнуть; капает на воротник, кляксами расплывается по полотну. в преверсивном порыве рафаэль поддается вперед, парастатическим движением прижимается стола и нетерпеливо заглядывает в лицо детектива.
три. мимоходом рафаэль сжимает кулаки, от напряжения затянувшиеся раны трескаются - двери ватер плэнт дружелюбно раскрываются; голову кружит приторный аромат живой и кровоточащей плоти. губы вздрагивают, - чувствуешь?
- по-твоему это справедливо? - он перелистывают страницу, на следующем развороте молодая довима трется грудью о чужое плечо, ее глупая улыбка - идеальный расчет, она подбирает слова с математической верностью, вскользь легко смеется над глупыми шутками дешевой копии холингсворта.
- достаточно лишь быть в меру привлекательной и не в меру тупой, чтобы получать то, что хочешь, - речь рафаэля монотонна, растягивается потерявшей вкус жвачкой; каждое слово плюет с усердием школьника, эпатирующего неблагодарную публику из местных задир, - предложи я отсосать кому-то из посетителей, в тот же вечер остался бы без работы.
в первую секунду многозначительный взгляд на детектива отзывается нездоровым спазмом в районе таранной кости; рафаэль лишь сильнее опирается о серийный джей би люис и безучастно царапает пометки в помятом блокноте; про себя отмечает: надеюсь, ты сдохнешь от интоксикации. наделе переходит на заговорщицкий шепот, тянет почти игриво, говорит: я обязательно проверю. что что? ну, ее.
впервые движения рафаэля выверенные, механически правильные. под светом софитов глупый мальчик ловко перебирает бутылки, среди брошенных вестерн сон и титос выхватывает токсичный корс. выбирает на свое усмотрение, еще одной вялой пометкой мое усмотрение - заставить тебя потеряться на перекрестке маскего.
иглой орудует нетерпеливо, на неаккуратной маске жирные затяжки - весь его фарс не сложнее простого уравнения; фальшивой улыбкой он согревает очередного янки. она больше не вымученная, на автомате рафаэль вдруг услужлив. на секунду забывается и откручивает крышку.
в следующую секунду помещение наполняет привычное скерцо: звон стекла и разливающаяся по стакану плотная жидкость. малыш увещевает: корс голд - это лучшее, что у нас есть.
придает голосу доброжелательную, почти флиртующую тональность и обводит:
- странно, что мы не пересекались раньше, детектив, - к несчастью момент теперь не подходящий, - вас бы я обязательно запомнил.
чуть позднее рафаэль гипнотизирует голубой экран. вместо национальной лиги программа передач радует дешевой драмой; то тут, то там по ушам бьют громогласные выкрики, но внимание глупой овечки захватывают две закольцованные сцены. сигналом к скорой развязке служит ее звонкий смех; по закону жанра все происходит именно так, как должно. рафаэль выжидает минуту и бросает в сторону детектива многозначительный взгляд. между делом на лице: ты выиграл. в этот раз.
все помещение он пересекает несколькими крупными шагами, чтобы безжизненным телом ввалиться в холодную темноту туалетной комнаты. контрастный синий свет внутри отдается легким зудом, когда неосторожными пинками он открывает дверь кабинки. дверь следующей кабинки. и следующей за ней каб-бинго!
- эшли, мать твою, выйди нахуй из мужского толчка, - податливая древесина на каждое несдержанное движение отвечает гулом, покалеченной рукой он бьет в набат: если ты сейчас не вытащишь свою - и его тоже - задницу, окуну твою голову в чан с кипящим маслом, - я хочу ссать, эшли, съеби отсюда, пока я не снял твои сиськи для неверленд уикли пост.
на выходе она едко шипит, оплеухой в лицо рафаэля летят неумелые оскорбления. ты, говорит, настоящий ублюдок, раф. мудак.
настоящий ублюдок вместо скомканных извинений откидывает голову; холодный кафель бодрит, перекрестиями плохо зашлифованной штукатурки отпечатываясь на затылке.
в такой позе голиаф ждет свой камень, к давиду вопрос нескромный: надеюсь, ты не забыл пращу?