Тут, в Мидгарде — вырезанный из общей ткани мира, неприкаянная чужеродная материя, никогда не приближающаяся к человечности — сын там, где мог бы быть просто богом. И всё равно приходит к ней. Он видит вазу, которую можно наполнить, цветы, которые в неё можно поставить, воду, которой можно продлить им жизнь — альтруистический акт, за который положена благодарность, когда не обнаруживает её — как и все — злится, по-детски, обиженно, яростно. Такой и небо поделит на квадраты, чтобы ухватить себе хотя бы кусочек.

Повешенный, он же скачущий, отправленный в путешествие по дереву — территория Одина, получавшего пленных и случайных людей; Иггдрасиль всегда был большой виселицей, корнями уходящей в подземье, а потом миров стало втрое больше, и все совсем запутались. Эпитеты множатся, имена разбухают, как почки по весне, христиане сверху присыпали солью. Мировой ясень подгнивает с одной стороны и цветёт с другой, день следует за ночью, только ты никак не можешь растопить лёд. Или — огонь. За ним снова лёд. И ничего кроме. Неприближение к человечности.

— Я тебе ничего не запрещаю, — кивает, заглядывая в глаза, в них пустое ничего и жадное что-то. — Есть очевидные вещи.

Хочешь наказания? Прощения? Разрешения? Йорд знает, что ничего из этого не нужно. Тор тоже должен знать, но не хочет, вместо этого — упрямится, капризничает, когда заканчивается терпение, возвращается к насилию. Это знакомо.

Один с глазом попрощался навсегда, это и делает жертву жертвой: невозможность вновь пересечься с объектом, возложенным на алтарь. Глаз отделяется, становится бесполезным, утрачивает все свои функции, чтобы Он обрёл новую. Хёрги строят из камней, hearg — священная роща, сдобренная кровью, на возвышенности, ближе к небу; Тор никогда ей не молился — никто ей не молится — а всех жертв приносит самому себе. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать.

Она никогда не сопротивляется: кости отрастут, кальций не вымыть, полтора квадратных метра кожи размазаны толстым слоем океанической коры. Молекулы кислорода расщепляются — это уже ты или ещё я? — перед грозой жуки начинают копошиться, обмякает листва, воздух замирает, Йорд не двигается. За Неаполь обидно, это больнее прокушенного соска или развороченной грудной клетки, неприятнее его визита, противнее навязанного родства с богами. Дышать тяжело, вжатая спина постепенно врастает в землю.

Ей достаточно сжать пальцы. Нет, не так. Этого недостаточно.

— Принеси жертву.

За грудиной ноет, земля плачет. Йорд почти не дышит.

— Настоящую, по всем правилам. Отдай глаз навсегда. Сам. Убей кого-нибудь из асов — и я подумаю.

Один попрощался с правым глазом, какой бы Тор ни выбрал — всё равно станет его подобием.

валери крепко зажала рот стейси, когда та скулила, как подстреленный олененок, не то от страха, не то от взгляда девушки. убить стилета было умно. умнее, конечно, было найти себе приключений на жопу, когда, казалось бы, стоило стать песком в бесплодных землях и не привлекать внимания. но теперь-то об этом говорить бессмысленно. как и задаваться вопросом, как сраные стилеты оказались в юкке. какова вероятность была, что они уже поняли, что произошло, а именно кто-то пристрелил их дружка, который остался разлагаться в подсобке магазина. хотя по личному опыту, с сообразительностью у тех пятьдесят на пятьдесят.

  но судя по тому, что они завалились в магазин толпой, что-то подозревают. или не факт — та ситуация, что можно даже монетку бросить, может и повезет. но что-то ей такая перспектива не улыбалась.

  — сиди здесь тихо. ясно? лучше не дыши, — ви встает на ноги, бросая взгляд на щель, через которую было видно зал. лишь на секунду поколебавшись, она покинула складское помещение, натягивая улыбку на свое лицо. улыбалась она специфически, скорее скалилась как гиена или заклинивший робот, зависшая картинка при загрузке. выглядело это странно. не дружелюбно.

  — добро пожаловать в юкку! зачем пожаловали, мальчики? — говорит наемница, внимательно наблюдая за гостями, позволяя двери за собой захлопнуться. ни оружия, ничего. отличная история намечалась. разве она не та вот самая? как там в найт-сити принято считать — малышка из высшей лиги? а теперь спросите, где видано наемницу из высшей лиги почти с голой жопой? спасибо, что импланты все на месте.

  она продолжает скалиться, тяжело падая на прилавок, опираясь на него ладонями. пятеро. наверняка еще кто-то на улице. стилеты двигались хаотично, наводя шум. они сбрасывали товары, разбили пару бутылок и опрокинули стеллаж. ви продолжала растягивать губы, демонстрируя белоснежные зубы и глупо моргать глазами, лишь искоса бросая взгляд на окно.

  ей просто необходимо было держать себя в руках; сейчас, с голыми руками, она была не самый лучший противник нашпигованным по самое «не хочу» оружием и боевыми имплантами чувакам. хотя самообладание висело на волоске, нашептывая, что, возможно, игра стоит свеч, когда в нос ей уперлось дуло «юнити». ей бы этого хватило, чтобы ухватить стилета за запястье, потянув на себя, выбить пушку из рук и приложить как следует его головой о твердую поверхность прилавка.

  ну конечно. эдди.

  валери поднимает руки вверх, делая шаг назад.

  — да, пожалуйста, — она смотрит на кассу. ударом заставляет открыться металлический ящик и вываливает наличные на столешницу. они же не уйдут просто так? наивно было бы так думать. считает до трех, а затем прикладывает жадную тварь, сгребающую эдди, головой о твердую поверхность, выхватывая пистолет, попутно делая несколько дырок в ближайших двух членах банды.

  ви падает вниз, надеясь только на то, что стейси будет благоразумной, чтобы делать то, что она ей велела. без самодеятельности. осталось двое. или? колокольчик успел лишь взвизгнуть, перед тем как, кажется, слетел с косяка, на который был закреплен, когда дверь распахнулась.

  — добро пожаловать, блядь! — наемница подскакивает на ноги, спуская курок, позволяя пулям вонзиться в  еще трех ближайших только что вошедших.

  потом еще пара-тройка трупов, прежде чем она смогла перебраться к стейси, а затем выбраться из сраного магазина, пока он не стал похож на кровавую бойню. с десяток мертвецов же не считалось. ви не хотелось быть грубой с шатенкой, но ничего другого ей не оставалось, иначе у них не останется ни единого шанса. а пожить еще хотелось и не только одной валери

 

  было уже за полночь, когда они притормозили на подъезде к какому-то городку. стилеты гнали их почти до самого конца, пока вся компания не пересеклась с каким-то кланом кочевников. тормозить ви не стала, просто гнала машину вперед, надеясь на то, что теперь интерес к ним утратит свою силу. абсолютно точно им нужен был перерыв.

  наемница вывалилась из машины, делая пару глубоких вдохов, борясь с желанием в очередной раз выплюнуть сгустки крови. только вот сейчас этого не хватало.

  — чёрт, — тихо ругается она на себя, шлёпая по карманам в поисках пачки сигарет. стояла кромешная тьма, лишь редкая россыпь огней виднелась вдалеке. фары она загасила сразу, чтобы не привлекать внимание.

  тишину разрезал голос спутницы. всё ещё заплаканная.

  — прости… — голос стейси дрожит, когда в темноте её глаза пытаются сфокусироваться сквозь слёзы и тьму, чтобы разглядеть лицо валери. но видит лишь алую точку тлеющей сигареты, виднеющуюся сквозь ужас и страх остаться одной.

  — у меня есть план, — говорит ви, выдыхая мягкие клубы никотина, прикрывая глаза. ей ведь мало проблем, одной больше, одной меньше. жизнь вообще несправедливая штука, пора к этому привыкнуть.